Эмансипация разума. История длиною в смерть - Иван Шам

Эмансипация разума

История длиною в смерть

Иван Шам

© Иван Шам, 2017

ISBN 978-5-4483-7903-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Над тёмным городом натянулась мрачная туча, поедая свет, как голодный хищник, которого обрекли на вечные скитания среди безжизненных земель, жизнь которого – это вечная борьба за выживание среди таких же изгоев, как и он, из вен которого текли капли дождя, полностью осушая его. Когда солнце начинало жечь его кровь, она снова возвращалась к хищнику, не давая умереть ему и обрекая на вечные муки постоянной смерти, которая раз за разом не оставляла его. Капли падали на землю, скапливались и образовывали бесконечные воды, которые заполоняли город и мешали жить обитателям его улиц.

И только он стоял на безлюдной улице, подняв лицо к небу, и наслаждался каждой каплей, упавшей на его лицо. Он был как всегда спокоен, но в нем играли чувства, и никто из нас не мог быть так счастлив, что бы ни произошло. Он был один в этом городе, никому не нужен, никто его не ждал, но ему это было и не надо.

Я тогда сидел в машине напротив того перекрестка, где он стоял. Сначала не обращал на него внимания, и просто ждал, когда пройдет этот дождь. На мне был новый дорогой пиджак, я откладывал деньги на эту покупку полгода. И только сегодня утром он попал в мои руки прямо с витрины магазина «Джорджи». Видно, я везунчик, так как это был последний экземпляр пиджака, на который я смотрел каждый раз, когда возвращался с работы, и в течение бесконечно долгого времени откладывал деньги, отказывая себе во всем, что необходимо каждому человеку. И если бы я сейчас вышел на улицу под дождь, то, кто знает, что бы с ним стало. Мои глаза понемногу стали опускаться, а сознание поплыло в неизвестность, как вдруг я как будто упал в пропасть и резко дёрнулся всем телом, ударившись об руль моей колымаги, которую при первом удобном случае я бы скинул с обрыва, но тогда бы мне пришлось сейчас сидеть под дождем, портя мой пиджак. И тогда я увидел его, стоящего у перекрёстка. Это было столь необычное явление для нашего пропитанного грязью города, в котором каждый человек был страшнее голодного зверя, готовящегося напасть на обвитую страхом жертву, для того, чтобы насытить свою мёртвую обледенелую душу. Я сразу почувствовал в нём что-то, что не позволяло мне вновь закрыть глаза, что не давало мне снова окунуться в неизвестные глубины моего подсознания, столь непонятного и неподвластного.

Дождь не прекращал засыпать улицы кровавым жемчугом, разбивающимся об их загнанную, дрожащую от бессилия и возможности спастись от гнева неба, поверхность. Я ждал окончания этого бесконечного поединка, мне было наплевать, кто из них победит, мне было всё равно, что будет, когда, пленённая оковами голодных хищников небес, луна вновь скроется за горизонтом. Мне уже ничто не было важно. Я сидел, наблюдая за незнакомцем, стоящим у перекрёстка, и ждал того, как я думал, единственного выхода из моей проблемы, мешающей мне жить, не дающей мне наслаждаться закатом с женой, проблемой, разрушающей мою душу. Один лишь шаг отделял меня от вечного покоя, бесконечно недостающего в истории моей жизни.

Наблюдая за незнакомцем, я заметил, как в мою душу стало забираться спокойствие, разрывая на клочки давно терзающую меня боль. Волнения не было. Только немыслимая легкость наполняла меня. Страх, что еще недавно не давал мне сделать тот самый шаг, стал растворяться в неизвестности, оставляя место для придающей силы уверенности. Я понял, что ничто не может остановить меня. И ещё недавно не дающий мне выбраться из машины дождь, грозящий испортить мой новый пиджак, подарил мне новое чувство – чувство радости. Дождь был красив, а падение на землю его холодных посланников было схоже с моей участью.

Я знал, что другого выхода нет. Отступать уже бессмысленно. Моя рука потянулась к дверной автомобильной ручке. Крепко вцепившись в этот измученный долгой жизнью рычаг, я, полный уверенности, потянул за него, но дверь словно не хотела выпускать меня, пыталась отговорить неудачника от этого поступка, не давала мне пути к свободе. Надо было уже давно избавиться от этого надоедливого хлама. Но после нескольких моих рывков ручка нехотя сдалась. Дверь отворилась, еще проявляя попытки остановить меня своим упрямым, но недостаточно сильным сопротивлением.

Я чувствовал дождь каждым миллиметром кожи. Его капли проникали сквозь толстую ткань пиджака, намокшего под этим кровавым водопадом, осыпавшимся на него, словно набрасываясь на существо, не похожее на других. Моё лицо поднималось к небу, одолеваемое желанием почувствовать тот восторг, который наполнял человека на перекрестке. Как бы я хотел быть им, чтобы вот так стоять без сожаления и наслаждаться вещами, которые уже никто не замечает. В открытые глаза стали попадать капли воды, которые совсем недавно были частью неба, недосягаемого и такого желанного. И чем дольше я стоял, смотря в небо, тем больше я набирался уверенности в предстоящем мне испытании. Я закрыл глаза и погрузился в свой идеальный внутренний мир, надеясь, что там смогу найти последнюю ниточку, за которую я мог схватиться, ниточку, которая бы дала мне стремление не делать то, на что я не мог решиться уже очень давно. Но мир был пуст, ни одного шороха не было заметно в пустыне его вселенной.

Оставив дверь машины открытой, я сделал первый шаг навстречу судьбе. Но в этот же миг я остановился, в последней надежде придумать выход из сложившейся ситуации. Но мой одурманенный гармонией дождя мозг видел лишь узкую дорогу, ведущую к тому самому мосту, который совсем скоро станет причастным к самому страшному греху, подаренному человечеству природой.

Шаг за шагом я приближался к единственным металлическим препятствиям между недолгим истощением моей брошенной души и вечным покоем, травившим умы мучеников, оставшихся умирать в отречении от изгнавшего их общества. И каждый шаг был легче, чем ему предшествующие, но всё равно все так же труден и мучителен. Я в последний раз обернулся, чтобы увидеть и запомнить последнего в моей жизни человека, которого я никогда не знал, но который стал для меня роднее всего. Хотя он и не знает о моем существовании и даже не подозревает, что тот единственный человек, для которого он стал что-то значить в этой жизни, вот-вот станет не больше, чем просто куском материи. Но мой наполненный небесными слезами взгляд увидел лишь пустой перекрёсток, одиноко ждущий следующего заблудившегося в бескрайних джунглях порабощающего людей города.

Край моста, страстно поджидающего ещё одного брошенного богом, забытого счастьем и удачей изгнанника, казался отсюда краем мира, последним рубежом между двух миров, бесконечно враждующих между собой за право стать единственным. Неизмеримая пустота виднелась за железной изгородью, служившей верным сторожем, не допускающим посягательств обитателей этого мира на неоспоримую пучину гармонии смерти другого. От одного вида этой манящей к себе пропасти у меня захватывало дух, заставляло задумываться о том, сколько же еще таких, как я, стояли на том краю, держались за того железного стража и смотрели вниз, смотрели прямо в глаза судьбе. Крик бушующей воды, наводящей на них ужас, был, как сладкая песня сирен, манящих к себе и не дающих ни единого шанса спастись.

Эти несколько шагов были самыми долгими в моей жизни. И каждый пройденный сантиметр был длиннее, чем что-либо, волновавшее мой разум и охватывающее сердце тесными объятиями, тяготившими или наоборот дававшими свободу и радость жизни. Ещё шаг и край моста окажется у моих ног. Последний вздох перед последней остановкой. Я забыл все, моя голова впервые за много лет была свободна и легка. А то, что сподвигло меня на это, растворилось в той самой ужасающей пучине, уничтожающей навязанные обществом идеи в отдавшихся ей умах.

Зачем-то я ещё раз обернулся в надежде увидеть перекрёсток, чью ненависть к людскому безразличию затмевала искра свободы и искренности того самого человека. Но он был пуст.

Я перелез через задремавшего металлического стража, чей сон не позволял ему остановить беженца из этого мира, искавшего спасения на краю моста. Моя дрожащая рука в страхе вцепилась за мостовое ограждение, которое еще недавно стояло между мной и шагом в бушующую пучину неизвестности. Теперь же между нами не было ничего, мы были почти одним целым, страстно впивающимся в объятия друг друга, не дающим надежду на излечение от этой удушающей разум зависимости. Мое сердце сжалось в ядовитом ожидании, которое я так жаждал продлить как можно дольше. Я смотрел вниз прямо в сердце непокорной стихии. Мои ноги стояли на земле как никогда твердо, а взгляд был как никогда решителен, но каждый раз, когда я начинал делать последний шаг, меня как будто било током и моя нога возвращалась на свое законное место у края обрыва.